Шрифт:
Закладка:
— Да ладно вам, что из дерева сделано,
то и крепче намного!
Хотя, спросите об этом у бога.
Долго ли коротко, рыба-кит плыла,
но до моря Белого, наконец, дошла.
Простилась со спасителем и в обратный путь
от народа глупого отдохнуть.
Глава 5. Добрыня в гостях у деда Мороза и бабы Яги
А Добрыня в Архангельске попировав
дня эдак три, пустился вплавь
по реке Двине Северной,
на лодочке беленькой.
Доплыл он до Устюга Великого.
Потянуло в леса дикие
его кобылу верную,
та чует зло, проверено!
Доскакали они до избушки,
заходят внутрь, там заячьи ушки
дрожат и трясутся от страха.
Золотом шита рубаха
висит, дожидаясь хозяина.
— Неужто изба боярина? —
богатырь светёлку обходит,
в раскалённую баньку заходит.
Мужичок чудной в бане парится,
белый, как лунь; махается
вениками еловыми.
Белки в кадушки дубовые
подливают воду горячую.
— Мужик Забавушку прячет! —
подумал детина наш милый. —
Тук-тук, тут дева-птица не проходила?
Дед Мороз (а это был он)
немало был удивлён:
— Это ж ветром каким надуло
былинничка? Что ли уснула
во дворе охрана моя?
Пойду, вспугну медведя`!
— Медведя` покорить бы надо,
но зима на улице, и засада
в берлоге медвежьей особая:
не страшна вам дружина хоробрая!
Усмехнулся Мороз: «Верно чуешь,
с тобой, гляжу, не забалуешь.
Ну проходи, добрый витязь, омойся.
А в тёмну тайгу не суйся,
там баба Яга живая,
она таких, как ты, валит
целыми батальонами,
с друже своими злобными!»
— Так вот кто спёр царёву птицу! —
не на шутку Добрыня гневится.
Но однако
разделся, помылся и в драку
не поспешил отправиться,
а остался есть и бахвалиться.
Отдыхал богатырь так неделю.
Уже брюхо наел он
такое же, как у Мороза.
Не выдержал дед: «Воевода,
не пора ль тебе в путь пуститься?
А то царь, поди, матерится!»
Делать нечего, надо ехать.
Хорошо прибаутки брехать
за столом со свежесваренным пивом,
но не от хмеля воин красивый,
а от подвигов ратных.
Взял Добрынюшка меч булатен,
надел кольчугу железную,
пришпорил кобылу верную
и в тёмны леса галопом!
Допылил бы он так до Европы,
да на избу Яги наткнулся.
Шпионом хитрым обернулся
и айда на разведку.
Но ворон уж карчет на ветке,
бабу Ягу призывая.
Появилась старуха кривая,
будто выросла из-под земли:
— Нос, касатик, подбери!
Тебе чего от бабушки надо?
— Я, бабуля, не ради награды,
а пекусь о спасении жизни.
Забаву Путятичну, видишь ли,
злая сила, кажись, прибрала.
Ты деву-птицу не видала,
чи сама её съела в обедню?
Хоть где косточки закопала, поведай!
И тычет в бабулю палкой:
не Горыныч ли это? «Жалко
было бы съесть девицу,
чернавка самой сгодится, —
отвечает служивому ведьма. —
Слезай с коня, пообедай,
в баньке моей помойся,
кваску попей, успокойся.»
Беспокойно стало служаке,
вспомнил он богатырские драки —
последствия её гостеприимства.
— Не пора ли тебе жениться? —
вдруг ласковой стала Яга
и в избушку свою пошла. —
Сейчас покажу тебе девку,
краше нет! Та знает припевки
все, каки есть на свете,
и лик её дюже светел.
Вошла в избу, выходит девкой,
краше нет! И поёт припевки
все, каки есть на свете.
Никитич нарвал букетик
цветов, что росли возле дома,
и дарит девице, влюблённый.
Та ведёт его в опочивальню,
срывает рубашечку сальную
да в шею вгрызается грубо:
без меча былинного рубит!
Глава 6. Сивка и старичок спасают богатыря от смерти
Вышел дух из воина. Ан нет, остался.
Дух, он знает что-то, он не сдался.
А Добрыня мёртвый на полатях
лежит бездыханный. И тратит
бог на небе свои силы:
в Сивку вдул видение, как милый
хозяин её умирает.
Фыркнула кобыла: «Чёрт те знает
что творится на белом свете!» —
с разбегу рушит дом, берёт за плечи
Добрыню да на спину свою поднимает,
и бегом из леса! Чёрт те знает
что в нашей сказке происходит.
Старичок на дорогу выходит
и тормозит кобылу:
— Чего развалился, милый? —
поит воеводу водицей.
— Чи живой? — конь матерится,
обещает затоптать бабку Ёжку.
— Эх, Сивка-матрёшка,
не тебе тягаться с Ягою,
её Муромец скоро накроет!
А ты скачи на гору Сорочинску,
там в пещере Забава томится,
змей Горыныч её сторожит.
Тут Никитич приказал долго жить:
оклемался, очухался, встал,
поклонился дедушке и поскакал
на эту страшную гору.
— Так ты, казак, в бабку влюблённый? —
ехидничает кобыла.
— Да ладно тебе, забыли, —
отбрёхивается богатырь, —
дома поговорим.
А гора Сорочинская далёко!
Намяла кобыла боки,
пока до неё доскакала,
а как доскакала, так встала.
Вход в пещеру скалой привален
да замком стопудовым заварен.
Нет, не проникнуть внутрь!
Оставалось лишь лечь и уснуть,
да ворочаясь, думать в дремоте:
— К царю ехать, звать на подмогу
дружину хоробрую,
или кликать киевских добрых
богатырей могучих?
Бог выглянул из-за тучи:
— Зови-ка, дружок, спасителя,
от смертушки избавителя,
старичка-лесовичка,
тот поможет. Есть чека
на вашу гору!
«Ам сорри!» —
хотел сказать богатырь,
да английский снова забыл,
а посему закричал:
— Старика бы и я позвал,
да как же его призовёшь,
где лесничего найдёшь?
— В лесу его и ищи,
в болото Чёртово скачи!
Поскакал богатырь в болото,
хоть и было ему неохота.
Доскакал, там тина и кочки,
да водяного дочки
русалки воду колготят,
на дно спустить его хотят.
Но Добрыня Никитич не промах,
он в омут
с головой не полезет,
лесника зовёт. «Бредит!» —
русалки в ответ хохочут.
Зол богатырь, нет мочи!
Ну, злиться мы можем долго,
а река любимая Волга
всё равно не станет болотом.
Тут старичок выходит
и говорит уже строго:
— Опять нужен я на подмогу?
— Внутри горы Забава заперта,
гора замком аршинным подперта.
— Ну что ж, — вздохнул лесовичок, —
на этот случай приберёг
я двух медведей-великанов,
они играют на баяне
на ярмарке в Саратове,
большие такие, мохнатые.
Надо б нам идти в Саратов.
И забудь ты про солдатов,
гору ту лишь мишки сдвинут.
Что ж, казак, шелом надвинет
и отправится в путь:
— Надо б только отдохнуть!
— В Саратове и погуляем,
я многих вдовушек там знаю…
Глава 7. Наши герои едут в Саратов за медведями
Посадил старика на коняжку Добрыня
и в славен